По щучьему веленью, по моему хотенью («Моя земля»)

Признаться, я не очень-то поверила, что нечитаемые каракули, которые мы в большинстве своём изволим с детства наносить собственноручно на бумагу, могут навсегда исчезнуть и превратиться в стройный разборчивый почерк буквально за три недели. Но оказывается такое вполне возможно благодаря специальной программе, разработанной омским педагогом Т.М. Леонтьевой.

— Татьяна Михайловна, своей программе, единственной в мире, весьма результативно работающей в России с 1996 года и защищённой патентом, вы дали название «Каллиграфъ». Известно, что каллиграфия — это искусство красивого и чёткого письма. Нужен ли красивый почерк современному человеку? Сомнения в необходимости каллиграфии возникают и в связи с тем, что на её освоение уходит, похоже, уйма времени?

— Отнюдь нет. Времени на исправление корявого почерка требуется совсем немного. Программа интенсивного усвоения информации «Каллиграфъ» довольно проста и доступна каждому. Секрет эффективности её кроется в самом человеке. Ключик к раскрытию кажущегося «волшебства» я подобрала, убедившись, будучи репетитором, что, обладатели отвратительных почерков, как правило, закомплексованы, боятся проявлять себя в новом деле, трудно идут на контакт, мало или совсем не читают, безынициативны. Исправив манеру письма, у наших воспитанников отчётливо проявляются внимание, сосредоточенность на работе, умение анализировать. Да и много других положительных качеств вдруг просыпается…

— Из чего рождаются новые качества? Как ваши питомцы осваивают искусство каллиграфии?

— Свою программу я постоянно совершенствую. Например, в 2000-м году введены новые психологические технологии. Они позволяют в двухмесячный срок изучить весь русский язык. Да-да, не удивляйтесь. Если вспомнить школьную программу русского языка, где учебный материал «размазывается как каша» из класса в класс, а чётких знаний у детей все равно нет, то, конечно, поверить в столь малый срок изучения языка сложно. Но «Каллиграфъ» даёт всё и сразу. Русский язык дети воспринимают, как стройную систему, части которой взаимозависимы и друг с другом взаимодействуют. С детьми мы используем огромное количество языковой практики, полученные знания закрепляем надолго.

— Какого возраста детей вы, Татьяна Михайловна, набираете в свои группы?

— Особых границ нет. Без напряжения усваивают мои уроки учащиеся выпускных классов, абитуриенты. Без проблем ставится почерк второклашек, потому как он у них уже сформирован, приобрёл «лицо». Может показаться невероятным, но лишь за 15 часовых занятий почерк, который в школе годами не поддавался никакой «дрессуре», даже у непосед не узнать. Он не только приобретает красоту. Вместе с изящным письмом у ребёнка развивается и устная речь — он начинает говорить более грамотно, аргументировано, смелее пополняет свой словарный арсенал. Ведь кроме упражнений по исправлению почерка, мы уделяем много внимания списыванию цитат классиков литературы, философских изречений, выдержек из Библии, поговорок, пословиц, которыми изобилует русский литературный язык. Всё это направлено на формирование личности.

Был случай забавный. На занятии девочка написала высказывание Бернарда Шоу о курении и после вышла к отцу, ожидавшему её в коридоре. На улице родитель по привычке закурил. Дочь поворачивается к нему и говорит: «А ты знаешь, папа, что сказал Бернард Шоу о том, что ты делаешь? «Сигарета — это бикфордов шнур, на одном конце которого огонёк, а на другом — дурак». Папа сигарету чуть не проглотил от изумления.

Примеров коррекции не только почерка, но и состояния души, масса. Так, в 2005 году к нам пришел избалованный пятнадцатилетний подросток из очень состоятельной семьи. Куда его только родители не определяли, в какие только элитные школы не устраивали, «отстёгивая» немалые деньги, чтобы он хотя бы числился в учащихся. И тут он попадает в наш «Каллиграфъ». А у нас жёсткие правила. Что называется: любишь — женись, нет — до свидания. Переводя на нашу ситуацию: хочешь учиться — учись, тебя за шиворот никто не будет тянуть. Мы расторгаем соглашение, если наши условия не выполняются. А главное условие — выполнение домашних заданий. Не сделал их раз, прощаем. Но второй — уже не жди пощады. Расстаёмся с лентяями тут же. Гуляй на все четыре стороны. Отдыхай. Мальчик попался из шалопаев. Решаем разорвать соглашение, делаем возврат денег. Папа в глубоком трансе. Умоляет оставить сына в «Каллиграфе». Так он пробыл у меня два месяца. В конце августа, самым последним набором мы его выпустили.

В ноябре звонок: «Это «Каллиграфъ?» «Да». «Татьяна Михайловна?» «Да». «Это звонит завуч той частной школы, где учится мальчик, который занимался у вас. Мы не узнаём его. Он прилежен на уроках… Вы не могли бы прийти к нам: у нас полшколы таких»...

— Что подтолкнуло вас заняться массовой коррекцией почерка?

— Элементарная жалость. Почерк — это та же одёжка, по которой встречают. Наши дети, да и мы, взрослые, пишем в основном неряшливо, сикось-накось, абы как. Неприятно читать даже умное сочинение, если написано оно небрежно, буквы пляшут, мало на себя похожи. Преподаватели, как правило, автоматически снижают за такое «художество» оценку, выставляя её подсознательно на балл, а то и на два меньше. Ребёнок и рад бы писать красиво, но, начиная выводить слова, теряет скорость. А надо успеть изложить услышанное. Вот и пишут, как курица лапой. Наша задача: и скорость написания, и красоту совместить.

— Два зайца, утверждают, махом не убить. Но, оказывается, такое возможно! Вот оно доказательство: образцы почерков ваших воспитанников до программы и на тринадцатый час постижения её. Не верю глазам! Небо и земля! Примитивный почерк стал каллиграфическим.

— Иногда доходит до курьёзов. Нередки случаи, когда школьные учителя наших учеников сомневались в авторстве их домашних работ — настолько невероятной была разница между старым и новым почерком. Чтобы убедиться, что ученик сам так пишет, вызывают его к доске.

Даже у родителей, приводящих детей на наши занятия, меняется почерк. Так у одной мамы, она бухгалтер офиса, нынешний почерк загляденье. Шеф, принявший от неё отчётные документы, не поверил, что они заполнены рукой его подчинённой. Попросил тут же написать что-то, чтобы убедиться в достоверности бумаг.

Хочу подчеркнуть особо, для того, чтобы результаты детских усилий были очень высокими, должна работать сплочённая команда «педагог — ребёнок — родитель».

— Для исправления почерка выбрано летнее время. Это резонно. Где нынче намерены вести уроки?

— Набираю в группы не больше десяти человек. С первых дней летних каникул, пожалуйста, ждём деток. Нынче используем для уроков аудиторию в помещении лютеранской кирхи. Это по улице Рождественского вниз к Иртышу. Напротив — речной порт. Место очень красивое. Располагает и к отдыху, и к плодотворным занятиям.

Комментарий «Каллиграфа»

Весной 2008 года интервью у автора курса коррекции почерка «Каллиграфъ» Татьяны Леонтьевой взяла корреспондент омских печатных изданий «Красный путь» и «Моя земля» Валентина Мурыгина. С этой публикации газета «Моя земля», популярная у садоводов, огородников и всех любителей живой природы, стала регулярно размещать материалы, посвящённые учёбе в «Каллиграфе». Это тоже были интервью, но взятые уже не у автора, у клиентов «Каллиграфа» — родителей и детей, учившихся красивому и быстрому почерку. В редакцию газеты посыпались звонки читателей — как правило, бабушек и дедушек, обеспокоенных нечитаемым или медленным почерком своих внуков. К тому времени «Каллиграфъ» проводил уроки по чистописанию в здании кирхи, расположенной по улице Рождественского, на живописном месте вблизи Иртыша. Сюда, на летний курс красивого и быстрого почерка, мы и стали приглашать своих новых учеников.