В ОБРАЗОВАНИЕ ИДУТ НЕМНОГИЕ


Сидкин Виталий Павлович

В народном образовании более тридцати лет. Работал директором школы, директором станции юных техников, инспектором гороно, заместителем председателя и председателем Комитета по образованию администрации Калачинского муниципального района Омской области.


Детство

Родился я в 1952 году в селе Станичное Ялуторовского района Тюменской области. В школу пошёл в неполные семь лет. Сам этой истории не помню, но родители рассказывали, как было дело. Вся моя группа детсада к сентябрю 1959 года уходила в школу. Но поскольку я родился в октябре, то вместе со всеми меня не брали. Тогда я сам пошёл к директору школы, начал рассказывать ему стихи, вслух читать и считать. Тот меня послушал-послушал и сказал: «Да этот лучше всех, я его беру!». Вот так я и попал в первый класс.

Наша семья тогда жила на Крайнем Севере, и мы часто переезжали с места на место вместе с папой-геологом. Он ездил в командировки, работал в экспедициях. Берёзово, Ванзеват, Казым, Надым, Игрим — места, где добывали первый газ в Сибири.

За первые пять школьных лет мне пришлось сменить несколько школ. В тех краях иногда на несколько классов был один учитель. Я учился вместе с детьми северных народов — хантами, манси и ненцами. В 50-градусные холода выручали малицы из шкур, сшитые мехом внутрь. В этих школах классы были маленькие, там царила домашняя и творческая обстановка, она способствовала успешной учёбе. Учителя старались добиваться у детей отличных результатов. И классные, и домашние работы выполнялись в школе.

Слова «учитель», «педагог, «наставник» — это были святые слова. Как для учеников, так и для их родителей.

Во всех школах, где я учился, педагоги были людьми образованными, культурными, интеллигентными. По отношению к окружающим вели себя тактично и деликатно. Если надо было позаниматься с отстающими, то занимались с ними после уроков индивидуально. Слова «учитель», «педагог, «наставник» — это были святые слова. Как для учеников, так и для их родителей.

В свою очередь, вежливое, уважительное, и даже почтительное отношение к учителю поддерживалось в каждой семье, и никакого другого отношения к педагогам со стороны детей и взрослых тогда нельзя было и представить.


Чистописание

Наши учителя тогда — в конце 1950-х и начале 1960-х годов — уделяли чистописанию очень серьёзное внимание. Писали мы в то время ручками с металлическими перьями, которые нужно было макать в чернильницы. В прописях или тетрадях надо было аккуратно и старательно выводить буквы и цифры. В школе и дома мы писали, писали и писали… Педагоги строго следили за тем, чтобы у каждого ребёнка почерк был не просто хорошо читаемым, но и приятным для глаз. Красивый почерк в школе культивировался, он создавал рабочий настрой, приучал детей к ответственности и старательности.

Уже через много лет, когда я работал директором школы и много общался с учениками, то отметил такую закономерность: дети с хорошо поставленным почерком учились более достойно и похвально. И выглядели они подтянуто и опрятно, и тетрадки с дневниками у них приятно было брать в руки, — так всё чисто и аккуратно было написано. Конечно, они не были какими-то ущербными и не всегда сидели смирно: и спортом занимались, и шалили. Но у них было правильное понимание порядка и учебной дисциплины.

Красивый почерк в школе культивировался, он создавал рабочий настрой, приучал детей к ответственности и старательности.

Девочек с каллиграфическим почерком всегда было больше, чем мальчиков, но были и отлично пишущие ребята. Со многими мы встречались и общались, даже когда они заканчивали учёбу в школе. По моим наблюдениям, жизнь у них сложилась благополучно: они устроились на хорошую работу, завели своё дело. Как-то разговаривал с нашей ученицей, у которой был замечательный почерк: она открыла сеть аптек.


Шариковые ручки и почерк

В начале 1960-х обычные чернильные ручки стали сменяться полуавтоматическими и автоматическими. Новые ручки имели колпачки и заправлялись чернилами, обычно с помощью встроенной в них пипетки. Когда наша семья переехала в Калачинск, всё чаще стали появляться совсем новые ручки — шариковые. Это было интересно: можно было долго вести линию, и чернила не кончались. Но когда я стал писать шариковой ручкой, то почерк у меня испортился. Если в начальной школе он был красивым и плавным, в нём последовательно чередовались широкие и узкие линии, то «шариковый» почерк был проще и жёстче.

Технике быстрого и разборчивого письма шариковой ручкой школьников никто не учил.

В старших классах надо было много и часто писать. Мы писали конспекты по истории, биологии, химии. Нужно было писать быстро, но более или менее красивого письма на скорости почему-то не получалось, буквы и цифры искажались. Возможно, скорость записи почерк больше всего и портила. Технике быстрого и разборчивого письма шариковой ручкой школьников никто не учил.

Позже, уже студентом, я научился конспектированию путём сокращения слов или использованием условных значков, но в целом почерк это не улучшило.


Письмо в педагогическом институте

После школы была служба в армии и работа директором станции юных техников. В 1976 году, когда мне было 24 года, я поступил на заочное отделение естественно-географического факультета Омского педагогического института имени Горького. У меня был выбор между историческим и географическим факультетами. Знал я оба предмета на «отлично», но всё же предпочёл географию.

В институте мы тоже очень много писали от руки: конспекты лекций, практические и лабораторные работы, делали письменно переводы с английского. Эти работы преподаватели у нас проверяли, по конспектам мы готовились к зачётам и экзаменам, поэтому разборчивый почерк был востребован. Ценилась самостоятельная работа студента, размышление над прочитанным.

С сожалением сейчас наблюдаю, как молодые ребята списывают ответы из решебника, копируют из интернета или просто покупают готовые курсовые и дипломные работы… Зачем себя обманывать? Надо почитать, надо порешать, надо подумать самому. Если совсем не получается — заглянуть в ответы, чтобы понять, где у тебя неправильно.


Подготовка к профессии

В 1981 году я, будучи руководителем станции юных техников, ездил на всесоюзное совещание, которое проводила в Москве Центральная станция юных техников. После него мне предложили стать инспектором гороно, и с 1982 года я начал курировать учебные вопросы профессионально-технического обучения. Посещал уроки труда и начальной военной подготовки (НВП) в школах, бывал на заводах.

В то время производительному труду уделялось большое внимание. Детей в школах и учебно-производственных комбинатах (УПК) готовили к профессиям, закрепляли их за предприятиями, чтобы они могли попрактиковаться. Это было очень хорошо, потому что заранее можно было определиться с профессией. Можно было попробовать, подходит ли тебе эта специальность.

Если у меня в авиамодельном кружке несколько лет подряд занимались умные ребята, то после школы они так и шли по линии авиаконструирования, ехали в новосибирский Академгородок. Кто-то из них стал лётчиком, кто-то строителем — каждый нашёл своё место в жизни. Ребята, которые ещё школьниками начинали заниматься наукой, даже присылали мне потом свои научные работы.


Школьные менеджеры

Сегодня директоров школ сделали менеджерами. Они прошли курсы менеджмента, получили удостоверения и стали менеджерами в сфере образования. С одной стороны, с директоров постоянно спрашивают процент успеваемости, они должны добиваться высокого рейтинга. Но одновременно с этим им запрещено вести уроки. Раньше преподавание 12 часов в неделю для директора было обязательным, а сейчас — в исключительных случаях. Я считаю, что это неправильно, поскольку с директора надо брать пример. Плохо, когда директор на открытые уроки к учителям может приходить, а они к нему — нет.

Сегодня директоров школ сделали менеджерами.

Директору школы сейчас приходится заниматься всем: от участия в торгах до проверок со стороны СЭС или прокуратуры. Он ставит свою подпись на финансовых документах, хотя фактически финансами распоряжается горфинотдел. Получается, что директор стал «мальчиком для битья», чтобы было, с кого спросить. Государственные органы выдают предписания, например, предписание о ремонте, а денег на ремонт нет. Директор составляет смету, просит деньги, проводит торги в интернете, подбирает фирму, ищет спонсоров и т.п. Такая деятельность удаляет директора школы от учебного процесса в сторону коммерции.


Что было, и что стало

Вы помните, в советской начальной школе были «звёздочки»? Группы из пяти октябрят, где дети переживали друг за друга, где воспитывался коллективизм. Со слабым товарищем, у которого были проблемы с оценками, более сильные занимались дополнительно, чтобы их звёздочка победила в соревновании. Это был маленький коллектив, где росли и становились пионерами. У пионеров тоже было соревнование отрядов: по успеваемости, по сбору макулатуры и металлолома. Там были тимуровцы, бескорыстно помогавшие пожилым людям, ветеранам…

А к чему мы пришли? Дети стали более жестокими — прежде всего, по отношению друг к другу. Может быть, в сёлах это проявляется не так заметно, как в городах. Богатство напоказ, дорогие айфоны, насмешки над бедностью: «Ты, общаговская, вообще молчи!..». Одни кушают сытно и вкусно, а у других в семье на школьные обеды нет денег.

Сейчас дети слабо знают историю своей страны, не помнят имена героев Великой Отечественной войны — это очень плохо. Конечно, в Сибири ещё сохранились остатки идеологии, чего не скажешь об Украине, где сносят памятники советского времени. А ведь там практически каждое село было разорено и сожжено, а сколько людей там погибло! Как это можно было забыть? Что надо было сделать, чтобы так повернуть мысли людей? Это последствия отказа от идеологии, плоды вседозволенности и безнаказанности девяностых годов.

В США и в других странах есть школы, где многим учебным предметам обучают на компьютере. В отечественную школу тоже вошли мобильные телефоны, гаджеты, компьютеры. Но, к сожалению, наши учителя оказались не вполне подготовленными к этому процессу, овладевали компьютерной грамотой медленнее, чем дети. Сами уроки информатики были рассчитаны на каких-то совсем «дремучих» детей… И получилось так, что школьники сейчас понимают в цифровых устройствах больше своих учителей. Честно об этом сказать — это значит нужно уволить из школы многих преподавателей, но кто захочет прийти в школу на зарплату в 20 тысяч рублей?

Придумали мы ЕГЭ: сидим, наблюдаем за детьми… Неужели сам учитель не знает своих учеников и не может оценить их знания? Ребёнок и так в стрессовом состоянии, а к нему ещё и полицейский в форме приходит, обшаривает и садит под видеокамеры. Конечно, тут будешь бояться и трястись! Сейчас госэкзамен больше похож на лотерею, и сдать его стало психологически сложнее.


Эти разные, разные, разные дети…

В Калачинске я был директором школы, где училось 1240 детей.

Мне удалось убедить родителей, чтобы по окончании начальной школы разделить учащихся, опираясь на результаты тестирования по уровню знаний и учебным способностям. В пятый «а» класс пошли самые слабые по успеваемости, в «б» шли дети посильнее, «в» — ещё сильнее и «г» — самые сильные. У детей была возможность перейти из одного класса в другой, в зависимости от регулярных «срезов» по четвертям и результатов контрольных работ.

Ведь очень сложно преподавать в классе из 30 учеников, где 25 детей учатся хорошо, а 5 ничего не хотят понимать и принимать — попробуй-ка научить и этих, и тех! Может быть, кто-то думает, что всё просто, но это далеко не так. Гораздо эффективней идёт учёба в классах, где дети находятся примерно на одном уровне способностей. С одними нужно заниматься «прописной азбукой», а другим требуется более сложный дополнительный материал.


«Учится папа за Васю весь год»

Все родители переживают за своих детей, и им надо помочь, как правильно учить ребёнка дома. Ведь, с одной стороны, родители — это не учителя, а с другой — родители не должны выполнять за детей задания и делать уроки.

Сейчас школьную программу сильно перегрузили, и стало, как в песенке: «Папа решает, а Вася сдаёт». В начальной школе задают на дом огромное количество всяких поделок. 10% из них дети делают сами, а оставшиеся 90% они самостоятельно осилить не могут. Поэтому 20% поделок вообще никто не делает, а 70% за них выполняют родители. И потом дети выдают эти поделки за свои. Потом они тем же способом выполняют так называемые «проекты»…


Учителя настоящие и не очень

Я уверен, что настоящий учитель — тот, в которого ребёнок влюблён так же, как и в его предмет.

Но учитель может повлиять на жизнь ребёнка и отрицательно. Мне легко давалась математика, её великолепно преподавал у нас мужчина, а после него эту учебную дисциплину стала вести «забитая судьбой» женщина… Имея печальный жизненный опыт, уже будучи директором школы, я говорил учителям: «Неважно, что случилось в вашей личной или семейной жизни, с кем и какие там у вас взаимоотношения: всё это не должно сказываться на детях. Если что-то произошло у вас дома, вы там проплачьтесь, но на школьниках это не должно отражаться».

Есть педагоги, начинающие урок так: ставят единицу детям, которые не выполнили домашнее задание. Они не задумываются, что этим отбивают у ребёнка всякую охоту учиться, что это приводит к слабому знанию учебного предмета. Неосведомлённость учителя об обстановке в семье ученика, непонимание возрастной психологии, деспотизм, отсутствие педагогического такта ведут к тому, что ребёнок отвергает педагога, замыкается и вообще не хочет ходить в школу… Когда я узнал об одном из таких случаев, то вместе с учительницей мы поехали к её ученику домой. Приезжаем, а на полу восемь человек спят — какие там могут быть уроки!..

Наша учительница-математик делилась, как однажды поставила троечнику Ване пятёрку. В начале урока она объявила: «Я не успела выставить оценки в журнал, сейчас назовёте мне свои оценки». Когда очередь дошла до Вани, он свою тетрадь открыл — и моментально закрыл. Сидит, глазами хлопает, сам себе не верит. Педагог говорит: «Ваня, ещё раз спрашиваю, какая у тебя оценка?». «Пять!». Весь класс на него обернулся — так это было неожиданно. Наш Ваня никогда в жизни пятёрок не получал, хоть и доучился до шестого класса… И педагог всякими методами старалась вызвать у него радость от успеха в учёбе. Это только один из примеров помощи детям, педагогической поддержки ребёнка учителем. Конечно, некоторые дети учились слабенько, но в школе не стремились их «заклевать». В те годы существовала система профессионально-технических училищ — ПТУ, куда наши троечники и шли. Из них потом получались прекрасные сварщики, токари, водители. Они создавали семьи, многие ехали на Север, и жизнь у них складывалась благополучно.

Я уверен, что настоящий учитель — тот, в которого ребёнок влюблён так же, как и в его предмет.

Что касается качества подготовки педагогов сегодня, то приведу недавнюю статистику: 50% учителей математики не сдали математический тест. Умные и грамотные люди в России есть, но в образование идут немногие, потому что учительская заработная плата не очень большая. Это в советское время учитель получал зарплату и отпускные за два месяца и мог вместе со своей семьёй из пятерых человек поехать отдыхать на юг. В то время и билет на самолёт до Адлера стоил 30 рублей туда и 30 рублей — обратно. Сейчас люди предпочитают находить себя в других сферах, где доход побольше. 20-25 тысяч — это не та зарплата, которая должна быть у учителя сегодня. Большинство выпускников педагогических вузов сейчас в школу не идут.


Андрей Львович Трумуль
ПОЧЕРК ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧЁТКИМ И ПОНЯТНЫМ

Валерий Васильевич Семченко
ПРЕНЕБРЕЖИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ПОЧЕРКУ НЕДОПУСТИМО

Светлана Николаевна Фатьянова
КРАСИВЫЙ ПОЧЕРК У РЕБЁНКА – ЗАЛОГ ЕГО УСПЕШНОГО БУДУЩЕГО

Николай Васильевич Соботюк
ЛЕНИВЫХ ДЕТЕЙ НЕТ

Андрей Андреевич Дробышев
ПОЧЕРК – ЭТО СРЕДСТВО КОММУНИКАЦИИ

Эйприл Френч
ШКОЛА ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ В США

 Иван Иванович Таскаев
ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОЙ ТЕТРАДИ

Лоран Батиста
ЕСЛИ БУКВЫ ТРУДНО ПОНЯТЬ – ОЦЕНКИ НИЖЕ